«РУССКИЙ ТЕАТР УНИЧТОЖИТЬ НЕЛЬЗЯ...»

Николай Головкин

Николай Головкин - публицист и эссеист, член Союза писателей России. Родился 4 ноября 1954 года в Ашхабаде (Туркмения) в семье потомственных москвичей.В печати – с 1968 года. В 1977 году окончил факультет русской филологии Туркменского государственного университета имени А.М.Горького.В 2007-2008 годах работал в пресс-службе Фонда «Андреевский Флаг» и Международной духовно-просветительской программы «Под звездой Богородицы», проходившей по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и посвященной историческому воссоединению Русской Православной Церкви в Отечестве и рассеянии.

24.09.10 Он воплотил на сцене и в кино удивительные судьбы «героев нашего времени». Ибо герои этого великого русского актера, полюбившиеся миллионам зрителей в России и во многих странах мира, - всегда наши современники, независимо от того «родились» ли они в эпохи минувшие, когда создавались произведения русской и зарубежной классики, или  в годы начала его творческого пути. Но самая главная роль народного артиста СССР, актёра и режиссёра, профессора Театрального училища имени М.С.Щепкина Юрия Мефодьевича Соломина, которому 18 июня нынешнего года исполнилось 75 лет, вот уже более двух десятков лет – художественный руководитель Малого театра, открывающего в октябре свой 255 сезон. И чтобы не происходило  в Отечестве нашем на протяжении четверти тысячелетней истории России, этот прославленный театральный коллектив, где Юрий Мефодьевич с 1957 года, всегда по праву называли «вторым университетом»: ведь артисты здесь говорят на чистом, родниково-чистом русском языке, а произведения классиков играются не по мотивам. Сегодня, когда нищета духа страшнее бедности народа, это важно как никогда.

***

Выбор профессии для нас труден всегда. А для юноши, что живёт за тысячи километров от «столиц», нелёгок вдвойне. Судьба распорядилась так, что понятие Малый театр вошло в жизнь юного Юрия Соломина с детства.

Ещё в Чите Юрий увидел фильм «Малый театр и его мастера», сделанный к 125-летию театра. Тогда же он узнал и о Щепкинском училище. В 1953 году, после окончания школы, сразу отослал документы в «Щепку». Потом были долгий путь в Москву, экзамены, радость, что принят в класс Веры Николаевны Пашенной, великой русской актрисы.

Сегодня в его рабочем кабинете висят портреты В.Н.Пашенной и её учителя А.П.Ленского.

Соломин любит вспоминать один из рассказов Веры Николаевны. В годы Великой Отечественной войны их фронтовая бригада ездила на Север, на нашу военно-морскую базу. Спектакль «На бойком месте» Островского они сыграли специально для трёх летчиков, которые готовились лететь бомбить Берлин.

«Вот что такое искусство!»– с гордостью восклицает Юрий Мефодьевич. – И ещё Вера Николаевна всегда повторяла: «Ты должен оставить кусочек своего сердца на сцене». Именно ради этого и стоит работать. К сожалению, сейчас многие актеры считают, что достаточно выучить текст, надеть костюмы, загримироваться и грамотно говорить. Но без «кусочка сердца» настоящего русского театра не будет, мы превратимся в определенный тип западного театра, который может каждый день в течение месяца давать спектакли по контракту...».

Ныне у него - более пятидесяти ролей в родном театре: от Ревизора и Сирано де Бержерака, Войницкого и Фамусова до Федора Иоанновича и Николая II. И не меньше в кино – Телегин в «Хождении по мукам», капитан Кольцов в «Адъютанте его превосходительства», Арсеньев в «Дерсу Узала»... Работу с Куросавой Соломин считает одной из самых важных в жизни.

А первый «гонорар» – кусочек сахара, что получил за выступление в госпитале в своей родной Чите в годы Великой Отечественной войны, Юрий Соломин запомнил на всю жизнь.

Возможно, именно в годы его военного детства, а затем в годы учёбы в «Щепке»

и сформировалось профессиональное кредо будущего мастера сцены и экрана:

«Талантливый человек должен нести ответственность за свой талант. В творчестве есть своя честь».

Этому кредо мастер верен уже почти шесть десятилетий.

***

Малый называют не только «вторым университетом». Александр Николаевич Островский, замечательный памятник которому мы видим перед театром, по мере того, как создавал свои пьесы, право первой постановки отдавал в прославленную труппу, был с ней в большой дружбе. Не случайно поэтому ещё при жизни великого драматурга за театром, где впервые увидели свет рампы едва ли не все его 47 пьес, закрепилось и другое почетное название – «Дом Островского».

Сегодня Малый проводит фестиваль, посвященный великому драматургу. В нём участвуют только региональные театры. Это как бы по желанию самого Александра Николаевича, который лучшие свои пьесы — «Лес», «Таланты и поклонники», «Без вины виноватые» — посвящал актерам русской провинции, а у себя в Щелыково даже дом для них отдельный построил, чтобы они приезжали и играли для него.

«Островский – живой и вечный, - подчёркивает Юрий Мефодьевич. - Он уже сто лет «репертуарный» и в провинции, и в Москве. Тут одна причина — его гений. Как удивительно точно в его пьесах выписаны психологические взаимоотношения! Когда купец дает слово, то никаких бумаг не надо, все знают - он выполнит обещанное. Так было».

Но выбор пьес драматурга в зависимости от времени меняется. Сегодня в Малом более всего востребованы «экономические пьесы» Островского – «Свои люди — сочтемся», «Волки и овцы», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Трудовой хлеб»...

В советское время они принимались по-другому. Замечательные! Но … как бы не про нас. Частных банков тогда не существовало. Кредитов под проценты никто не брал, долговых бумаг не подписывал. Землей тоже не торговали. Да и денег больших у людей не было.

«Когда Леонид Андреевич Волков, - вспоминает Юрий Мефодьевич, - ставил в Малом театре «Свои люди — сочтемся» с Любезновым, Анненковым, Владиславским, Белевцевой, Эллой Долматовой — я там слугу Тишку играл, — пришлось экономиста приглашать. И он нам долго втолковывал, что такое закладные, проценты, долговая яма... А мы ничего не понимали. Многие сцены пришлось вымарывать, потому что и зритель не понимал.

Сегодня, когда появились и банки, и грандиозные аферы, и долговые ямы — тюрьмы для олигархов, не уплативших налоги, все стало понятно. Сцены, которые раньше вымарывали, теперь самые интересные. Зрители спрашивают в антрактах: «Неужели это Островский написал: так давно, но так точно сказано про нашу жизнь?!».

У Островского что ни пьеса, то кладезь поговорок, оборотов, метафор. Какая музыка в любой фразе драматурга! Её произнести-то сейчас одно удовольствие...

«Играя Островского, - говорит Соломин, - мы не собираемся угождать десятку театральных умников — «образованцев», а обращаемся к тысячам людей, которые идут в театр, чтобы получить наслаждение, нравственное очищение, сделаться душевно лучше.

Как сказал Островский ещё в ХIХ веке, «без театра нет нации». Театр — это слово. Театр — это мысль. Театр — это музыка русского языка».

Соломина иногда спрашивают: почему вы не ставите современную драматургию?

А он в ответ:

«А про что ставить современное?».

«Про любовь», — отвечают.

«Но, погодите, - возражает Юрий Мефодьевич, - есть же Островский! «Гроза», «Бесприданница» — какие страсти там бушуют!».

«Про политику», - продолжают.

«Политика? – парирует Соломин. - Его исторические хроники о Василии Шуйском, Лжедмитрии».

Новая популяция критиков в замешательстве:

«Так что же, у Островского всё есть?».

«Всё есть! Так зачем же я буду брать полуматерщинные сцены, когда можно без мата сказать то же самое хорошим русским языком!».

А ведь Малый со времён Щепкина и Островского называют и хранителем эталонного русского языка.

«Наши актеры, слава Богу, - с гордостью подчёркивает Соломин, - по-прежнему говорят на великолепном русском языке. Многие иностранцы приходят в Малый, чтобы научиться правильно говорить по-русски. Малый этим гордится».

Нужны или нет кардинальные меры по сохранению русского языка?

«Нужны, и ещё как! – считает мастер. - Ведь буквально через несколько лет наше общество, возможно, будет говорить совершенно на другом языке. Поэтому, думаю, нужно ввести контроль, особенно в средствах массовой информации. Мне кажется, что в СМИ число людей, которые свои мысли выражают не русским языком, удручающе велико. Бороться надо не с толпой, а с теми, кому дана возможность, - скажем, на телевидении или радио, - говорить неправильно. Сегодня они, увы, законодатели мод».

Современный русский язык изменился, увы, и по звучанию. Соломин согласен с этим утверждением интеллектуалов – учёных, педагогов, писателей,  Русской Православной Церкви...

По его наблюдениям, «речь стала короткая, очень быстрая. Порой невозможно понять - о чем люди говорят и ... на каком языке!».

«Как педагог с сорокалетним стажем, - сетует он, - как человек, имеющий дело с классической литературой, я чувствую, что даже мои студенты не могут произнести написанное. Строй речи стал совершенно иным. Сленг, жаргон теперь, к сожалению, общеупотребительны. Даже члены правительства и депутаты Государственной Думы иногда одаривают нас такими словечками! Не говорю уже о народившемся слое людей богатых, но не очень образованных, которые с детства разговаривают на таком «языке»».

Может быть, любой язык идет в сторону упрощения?

«А для чего нужно это упрощение и нужно ли оно вообще? – недоумевает Соломин. - Считаю, что мы должны препятствовать этому. Жизнь ныне - трудная, жестокая. Но наш язык остался таким же «прекрасным и могучим», каким и был! Как же можно переделывать язык Пушкина, Лермонтова, Островского?».

***

По мнению Соломина, «дефицит добрых чувств в нынешнем обществе болезненно ощущают многие. Тянутся за этими чувствами в театр, но, увы, зачастую не находят.

Для юношей и девушек прежних эпох классический театр значил очень много. Он воспитывал, побуждал к поиску нравственных ориентиров. Наконец, просто служил достойным способом развлечься.

Что значит классический театр для молодежи сегодня?

«В наше время души молодых дезориентированы, - считает Юрий Мефодьевич. - Изобретены орудия влияния на сознание, многократно превышающие потенциал драматической сцены. Происходит выхолащивание отечественной культуры.

Мы кричим: «Наркотики!» Но забываем, откуда они появились. Нам показывали западные фильмы и говорили: это демократия! Наше общество такую «демократию» и переняло».

По мнению Юрия Соломина, «для того чтобы воспитать поколение, нужно хотя бы десять лет».

«В семье привить любовь к ценностям отечественной культуры, нравственной в самом широком смысле слова, ныне очень трудно, - сетует мастер, - потому что в каждом доме есть... телевизор. Большинство передач, мне кажется, какие-то криминализированные, сексуально-озабоченные, и их авторы пытаются эту озабоченность вселить в тех, кто их смотрит. С экранов телевизоров исчезли, увы, герои русских народных сказок, Пушкинских сказок».

Как и телевидение, театр всё больше развлекает, нежели трогает сердце, душу. А искусство, если оно без души и не доходит до сердца людей, вряд ли их улучшит».

С болью говорит великий актёр о таком поветрии:

«Кто имеет, скажем, право ставить спектакли «на тему» Гоголя, Островского, Чехова... Нередко берут и меняют названия произведений великих драматургов, переводят их в иной жанр, продолжают, изобретают новые финалы. Например, ставят «Без вины виноватые» Островского, где все персонажи раздеты донага. Но Островский ничего ведь такого не писал. Или как-то я смотрел «Вишнёвый сад» Чехова в одном театре. Там есть два персонажа – слуги. И они занимаются на сцене тем, чем публично заниматься не принято. Для чего это? Ведь Чехов не писал о том, кто с кем живёт. У него совершенно другая тема. А в том спектакле она не прочитывается, оказывается вытесненной».

Несколько лет назад Юрий Соломин сидел на спектакле «Нужна драматическая актриса» и думал:

«Если пьесу Островского «Лес» назвать «Нужна драматическая актриса», то это, я считаю, нарушение экологии культуры. Все равно, что реку повернуть вспять. Повернуть реку Островского! Кто дал право? Но ведь школьники, что пришли в театр, уверены - они смотрят пьесу Островского «Нужна драматическая актриса». Им в школе возразят, что такой пьесы у Островского нет. Но они же её «видели»…

Позиция Соломина тверда и неизменна: «не нужно делать из произведений классиков шоу на тему сегодняшней жизни. Ибо они намного выше всех предчувствовали, предвидели будущее. Недаром во всем мире знают Достоевского, Толстого, Островского, Чехова...».

«У классиков можно найти все, созвучное сегодняшнему дню, - подчёркивает Юрий Мефодьевич. - Они отвечают на все вопросы - я вам гарантирую! Даже на вопрос о прибавке зарплаты учителям. В чеховской «Чайке» учитель Медведенко говорит Тригорину: «Вы бы написали пьесу об учителях. Ведь они получают 23 рубля - и то не вовремя. И для них все равно: круглая Земля или квадратная»... Зал моментально реагирует на это. Меня потом спрашивают: «Это что - вы сами придумали? Это Чехов?» - «Это - Чехов!». Или в спектакле «Царь Федор Иоаннович» по драме Алексея Толстого Шуйский, отвечая царю Федору, говорит: «Мне в Думе делать нечего, когда дела вершит не Дума, а шурин твой...». И зритель тут же откликается. Мы не намекаем на сегодняшнюю Думу - избави Бог! Текст пьесы воспринимается каждым зрителем по-своему».

Сегодня поклонники русского искусства каждый вечер заполняют основной зал театра и его филиал, а это в общей сложности полторы тысячи мест. Соломин считает похвалой, когда его театр называют музеем. Ведь в Малый, как в Эрмитаж или в Третьяковку, ходят смотреть на старое, традиционное искусство.

«Таких, как мы, артисты Малого театра, которые отстаивают экологию культуры, некоторые критики называют «вчерашним днем», - улыбается мастер, - ну, это, мол, традиционное… И в слово «традиционное» вкладывают такую интонацию нехорошую. «Это - традиции, ну чего вроде бы...».

Но это же - традиции, созданные предками! Они же не придуманы вчера, а складывались столетиями... Хотя такая позиция требует от нас определенного мужества, Малый театр её отстаивал, отстаивает и будет отстаивать всегда».

Соломин счастлив, что «вторым университетом» называют именно его родной, Малый театр, «у которого свой зритель и своя ниша в искусстве - ниша русского национального театра».

«Нередко нас называют русофилами, националистами, - говорит художественный руководитель Малого. - Ничего подобного! Мы - традиционалисты, сохраняющие традиционную русскую культуру. И наше место в театральной палитре никто никогда не займет. Своим искусством мы продолжаем воспитывать у общества патриотизм, пытаемся защитить гордость русского человека».

***

Когда страна слабеет, беднеет, её полпредами в мире становятся деятели искусств. Но, как только положение чуть-чуть налаживается, власти забывают, чем они обязаны мастерам сцены, других видов искусств.

Поэтому отрадно, что в начале 1990-х, во времена нового смутного времени, вышел Указ Президента России о национальном достоянии, куда вошли 17 объектов культуры, в их числе были два театра - Большой и Малый. Некоторые коллеги  Юрия Соломина из других театров тогда возмущались. Худрук Малого на язвительные замечания отвечал так:

«Не сердитесь, господа! Вы — лучше! Но у нас просто люстр больше».

«Насчет люстр, — улыбается он, — чистая правда...».

Уже два десятка лет кричат: «Давайте поднимем экономику!».

Соломин считает, что её можно поднять только тогда, если прежде развить науку, образование, медицину и культуру.

«В этом, на мой взгляд, - национальная идея! – подчеркивает он. - Необразованный, больной, малокультурный человек не может создать экономику высокого класса. Поэтому дело ещё и в мозгах, совести чиновников, разваливающих эти сферы. Да и бизнесменов. Пока они не возьмут себе за образец меценатов прошлого – наша экономика будет безнравственной».

Ныне будущее отечественного театра (да и всей отечественной культуры!) во многом зависит от закона об автономных учреждениях.

По мнению Соломина, его принятие «это — катастрофа! Культуру выталкивают в рынок, на самовыживание, а это для неё губительно. Многих театров, как и музеев, библиотек, школ, мы можем просто лишиться».

Общественность бьёт тревогу: государство снимает с себя бремя финансовой поддержки образования, здравоохранения, культуры...

«Пока удалось лишь оттянуть срок введения в действие этого крайне опасного закона, - говорит Юрий Мефодьевич. - Но ряд его положений надо менять в принципе. Если общими силами не добьёмся этого, я уверен, будет огромная беда. Нет, нельзя ломать то, что создано народом и за века оправдало себя. Однако в окончательную катастрофу я не верю. Русский театр уничтожить нельзя. Будем бороться!».

***

Перед 65-летием Победы в Малом театре открыли мемориальную доску, посвящённую лётчикам эскадрильи, которая была построена на личные средства коллектива театра.

Малый подготовил гастрольный тур — три недели в июне ездил с концертами по городам Поволжья: Ярославль, Волгоград, Иваново, Казань, Кострома, Самара, Саратов и Нижний Новгород... Концерты с песнями военных лет и спектакли были  бесплатными.

«Никакой материальной выгоды мы от этих гастролей не получили, - рассказывает Юрий Мефодьевич. - Это не бизнес — это сердце. Это память, о сохранении которой мы так много говорим и так мало делаем. Мы хотим, чтобы эта память осталась не только у ветеранов, но и у их внуков».
Сегодня, увы, молодежь мало или вовсе не читает, плохо знает нашу историю.

Стыдно, когда накануне 9 Мая у молодёжи на Красной площади спрашивали про памятник Жукову: знают ли они, кто это такой? Ребята начинали глупо улыбаться.

А на одном из телеканалов «поколение, выбравшее «Пепси», отвечало на вопросы в преддверии Дня Победы:

«Что сегодня отмечают?» — «Победу!». — «А кто победил?» — «Не знаем…».

Такое больно слышать: нельзя быть Иванами, родства не помнящими…

«То, что победили именно мы, ясно всем, даже врагам нашим, - говорит Юрий Соломин. -

Второй фронт был открыт лишь в 1943 году. А наши войска всю Европу прошли. «И на последней улице название прочли». Эта гениальная песня не с неба же свалилась — она была написана автором, который сам исколесил фронтовые дороги. Поэтому не надо умалять наши заслуги! По-моему, Россия себя слишком скромно ведёт.

Надо жёстче со всеми разговаривать!».