№19 Николай ДИК (Россия, Азов) Замкнутый круг предков или история донских казаков-молокан

Николай Дик  – родился в 1954 году в небольшом поселке Тарановского района Кустанайской области республики Казахстан.

К педагогической практике впервые приобщился в 16 лет, проработав два летних сезона вожатым в пионерском лагере. Этот заряд юношеского общения со своими ровесниками в условиях пионерского лагеря и решил мою дальнейшую творческую судьбу. После службы в рядах российской армии попал на Дон, где и проживаю в настоящее время. Почти всю жизнь проработал учителем истории и рисования, заместителем директора по воспитательной школы. Прошел со своими ребятами сотни километров с рюкзаком по десяти союзным республикам бывшего Советского Союза, серьезно занимался краеведением, создавал два школьных краеведческих музея, в разные годы участвовал в работе творческих групп педагогов во Всесоюзных детских лагерях «Артек» и «Орленок». Восемь лет работал старшим преподавателем кафедры теории и методики воспитания Ростовского областного института повышения квалификации и переподготовки работников образования, затем более восьми лет заведующим городским организационно-методическим Центром Управления образования администрации города Азова. И все это время писал различные сценарии праздников для детей и школьников, а позже – методические пособия для работников образования и стихи для детей. Ныне – педагог с 30-летним стажем, публицист и детский поэт; двукратный лауреат Всероссийского конкурса научных и научно-учебных изданий историко-педагогического профиля, обладатель специального приза методических разработок II Международного конкурса «Уроки благотворительности»; участник более десяти Международных и Всероссийских литературных конкурсов, автор более 70 книг по проблемам педагогики, теории и методики воспитания и управления образовательным процессом; 4 учебных пособий для школ и ВУЗов, двух сборников детских стихов; одной книги о здоровом образе жизни, составитель 4 сборников афоризмов, пословиц и поговорок, изданных азовскими, ростовскими и московскими издательствами полумиллионным тиражом.

Замкнутый круг предков или история донских казаков-молокан

Среди десятков станиц Всевеликого Войска Донского станицы Константиновская (Бабская) и Николаевская в конце XVII века отличались своим особым укладом жизни. Среди казачьих родов здесь особо выделялись зажиточные семейства Савельевых, Половинкиных, Шевердяевых, Дириных и Кострюлиных. История происхождения этих своеобразных фамилий не известна, но такие семейства, как род зажиточных казаков Савельевых известен знатокам истории. Например, Евграф Петрович Савельев (1860-1927) - один из выдающихся исследователей по истории казачества, писатель и краевед, происходил из дворян Донского казачьего войска, сын Доменики Андреевны и Петра Герасимовича Савельева, потомственных казаков, и внук Герасима Прокофьевича Савельева (1793—1861). Со станицы Николаевской начинается и роды Леонтия Кастрюлина и Федора Шевердяева. В каждой из семей было от пяти до десяти детей, которые стремились выдавать замуж своих дочерей и женить сыновей только на знакомых из соседних семей, близких и по духу, и по образу жизни, и по происхождению. Поэтому к концу XVIII века именно эти фамилии были наиболее распространены в станицах Константиновская и Николаевская, при этом многие из них находились в дальнем родстве.

В начале XIX века в некоторых донских станицах, особенно в Константиновской и Николаевской, стало популярно новое течение православия. Раскольническо-сектантское течение докатилось до Тихого Дона из Саратовской, Воронежской и Астраханской губерний и отвергало большинство патриархальных православных канонов. Раскольников стали называть «молоканами». Согласно одной из версий происхождения этого термина, молокане пили молоко в постные дни, когда приём «скоромной» пищи был запрещён православными канонами. Сами молокане предпочитали ссылаться на библейскую метафору «духовного молока». Новое сектантское течение постепенно стала преобладать в станицах, и чтобы предотвратить раскол православия на Дону, согласно постановлению Государственного Совета от 20 октября 1830 года, было решено выслать донских молокан из станиц на Кавказ.

Стоит отметить, что первым официальным упоминанием о казаках в Азербайджане может служить отчет 1795 года о походе генерала-бригадира Головатого, который по высочайшему повелению повел с Кубани два полка в Персидский поход для защиты границ Азербайджана. Недалеко от Ленкорани (южная провинция Азербайджана) был создан казачий форпост во главе с атаманом Головатым. Со времен русско-турецкой войны казаки начинают переселяться на азербайджанские земли в поисках приюта, чтобы пережить «лихую годину», а после вхождения Азербайджана в состав Российской империи, в Ленкоранском и Хачмасском уездах Азербайджана появляются первые казачьи поселения, в частности, село Пришиб.

Согласно выписке Е. И. Финогенова из актов, собранных Кавказской Археографической комиссией, [1, с. 281, 293] «первое поселение раскольников в Каспийской области началось в Карабахской провинции, на урочище Кызыл-Кишлака в 1830 году сосланными по суду казаками земли Войска Донского, содержавшими духоборческую секту». Далее в этом документе указывается, что «в 1843 году на урочище Чухур-Юрт поселились переселенцы из Карабахского уезда Варащинского участка села Кызыл-Кишлака, в числе 57 душ мужского пола и 46 женского пола молоканской секты и переселенцы из России». Переселение, как правило, проходило на обозах из подвод, запряженных волами или, в редких случаях, лошадьми. Преодолевать сотни километров с детьми и стариками, со всем домашним скарбом и имуществом было невыносимо сложно. Во время переезда с Дона в Кызыл-Кишлак, а затем в Чухур-Юрт были случаи потери членов семей, которых хоронили тут же, рядом с дорогой.

Таким образом, сразу более 50 семей из станиц Константиновской и Николаевской в 1843 года были переселены из Донских степей в село Чухур-Юрт Шемахинского уезда Бакинской губернии. До этого здесь уже проживало несколько семей казаков, добровольно переселившихся из Ставрополья в конце XVII – начале XVIII века. Так в горном азербайджанском селе Чухур-Юрт, недалеко от крупного селения Шемаха, появились семьи Савельевых, Половинкиных, Шевердяевых, Дириных и Кастрюлиных, представителей потомственных родов донских казаков. Привыкшие за тринадцать лет в селе Кызыл-Кишлак селиться общиной, эти семьи и в Чухур – Юрте поселились друг около друга. Как правило, они являлись зажиточными казаками, строго соблюдавщими молоканские каноны. В выписке Е. И. Финогенова отмечается, что «все поселения русских раскольников устроены по образцу деревень и сел внутренних губерний в России. В Ширванском уезде в селе Хильмилли и Чухур-Юрт отбиты по одной улице, на коих указано строить дома. Раскольники тех селений не соблюдают строго правил даже в том, чтобы улицы были прямы. <…> Сельское хозяйство у переселенцев ведётся по принятым правилам их праотцами с тою только разницей, что плодородие земли поселяет между ними ещё большую беспечность, чем прежде в России, ибо дает достаточные урожаи без употребления тщательной обработки и удобрения полей. Кроме того, закостенелость в старинных обычаях, не предприимчивость и отвращение от всякого рода нововведений овладели ими до невероятной степени. <…> Раскольники, поселенные в Каспийской области, ведут себя вообще трезво, скромно, миролюбиво между собою, а главы семейств заботятся о благосостоянии своих жён и детей. Пьянство между раскольниками весьма редко. Раскольники между собою очень доверчивы, но к другим жителям не только не доверчивы, но даже весьма скрытны». По Именному указу Николая I от 28 ноября 1835 года закавказским молоканам было разрешено отлучаться для заработков «для отвоза казенных и купеческих тяжестей в разные промышленные за Кавказом города». Им также было разрешено наниматься почтарями в почтовых станциях в тех местностях, где не проживало православное население.

«Мои предки по линии моей бабушки, Кастрюлиной Екатерины Ивановны, в девичестве Половинкиной, происходят из донских казаков, принявших молоканскую веру, за что были высланы в Закавказье, - вспоминает Николай Кастрюлин в автобиографическом очерке «Судьба вынужденных переселенцев» [3]. - По преданию мой прапрадед Кастрюлин Иван Леонтьевич в 1840 году в 12-летнем возрасте с отцом поселился в селе Чухур-Юрт недалеко от Шемахи. Мой прадед Кастрюлин Степан Иванович (1847-1926) был богатырского телосложения… Семья у него была многочисленной: он вырастил пять взрослых сынов и трёх дочерей, которые образовали в Чухур-Юрте новые многодетные семьи. Мой дедушка Яков Степанович Кастрюлин родился в селе Чухур-Юрт в 1873 году. По статусу считался казённым крестьянином. Семья была многочисленной, занималась сельскохозяйственной деятельностью. Жили по сельским меркам в достатке. В детские годы Яков Степанович окончил начальную сельскую школу. После школы принимал уроки у частных учителей и занимался самообразованием. Среди односельчан считался грамотным человеком. До женитьбы Яков Степанович некоторое время проработал в Баку продавцом в мануфактурном магазине. Работа ему не понравилась, и он возвратился домой. Вскоре устроился на работу писарем в лесничество в городе Шемаха, на небольшом расстоянии от Чухур-Юрта. После женитьбы в 1893 году работал объездчиком в лесничестве в Чухур-Юрте». Эти воспоминания ярко раскрывают картину жизни первых переселенцев в Чухур-Юрте.

Село Чухур-Юрт располагалось в красивейшем горном урочище на берегу чистого озера. В наши дни здесь многое изменилось, но остался неповторимый колорит архитектуры, старых традиций и уникальной природы. Первые саманные домики переселенцев стояли далеко от берега озера на нескольких холмах, соединяющихся с высокими горами. Улочки были узкими и кривыми. Дорога через перевал со стороны Шемахи была только одна, но местные жители умудрялись переходить перевал и даже переезжать на подводах еще по двум протоптанным тропинкам. В весеннее и осеннее время здесь царила полнейшая грязь, поэтому молокане стремились все основные работы, связанные с подводами, проводить в летнее время и ранней осенью. Переселенцы привезли в Азербайджан свои традиции обработки земли, стали разводить скот, высаживать картофель, разбивать огороды. Молокане Чухур- Юрта конца XIX – начала XX веков были носителями уникальной своеобразной культуры, сплетенной из поволжских традиций и казачьих обычаев: песнопения, рукоделия и кулинарии. Пожалуй, именно их можно считать «визитной карточкой» чухурюртских молокан. Хоровое песнопение условно подразделялось на молодежное, обрядовое (свадебное, праздничное или похоронное) и библейское (распевание псалмов). Во время исполнения песен молокан всегда отличало уникальное многоголосье, в котором обязательно сочетались высокие (фальцет, тенор, альт) голоса и низкие. Сколько бы ни собиралось людей в компании, каждый мог петь именно «своим голосом». Для этого дважды или трижды в неделю проводились «спевки» в одном из домов молокан. Песнопение молокан всегда распевное и мелодичное, при этом вдох делался, как правило, на середине слова, как бы разрывая его, что не характерно для других вероисповеданий и народностей. Не осведомленному человеку на слух тяжело было воспринимать слова песен и слишком высокие ноты в некоторых псалмах. Традиции песнопения немного изменились в 30-40 - е годы прошлого столетия. В выходные дни в вечернее время молодежь собиралась за селом водить хороводы, при этом девушки одевались в расшитые и вывязанные собственными руками длинные юбки и кофты (реже – в сарафаны). Женщины всегда повязывали косынки, а незамужним девушкам разрешалось ходить с непокрытой головой. Рубашки ребят в большем случае имели форму косовороток с русской или украинской вышивкой. Курения и сквернословия, употребления спиртных напитков среди молокан не было, за редкими исключениями. Таких людей на селе называли «босяками», т.е. невоспитанными, бездельниками и лентяями. Большинство семей на селе были хоть и многодетными, но зажиточными, т.к. каждый член семьи работал по 12 – 14 часов в сутки. Дело находилось и для десятилетних детей. В избах всегда присутствовала вышивка или рукоделие, связаное крючком: рушники, наволочки, скатерти, носовые платочки и многое другое. Гордостью невесты являлось приданное, украшенное её собственными руками такими узорами, которые еще не знали другие девушки. Еще одной особенностью молокан было приготовление «молоканской лапши» - тонко раскатанного и мелко порезанного в диаметр спички теста, длиной до 60-70 сантиметров. Тонкая лапша сопровождала молоканскую семью и в дни праздников, и в дни траура. Но главное для всех молокан – это почитание слова Божьего и соблюдения обрядов. Истинному верующему ничто не могло помешать для соблюдения всех канонов веры. Чухурюртцы всегда были дружны между собой, в свободную минуту помогали соседям, любили ходить друг к другу в гости «на чай», так как обязательно находились в дальнем родстве с любым односельчанином. Но ко всем незнакомцам, новопоселенцам или приезжим относились с недоверием, сразу не вступали в контакт, были молчаливыми и неразговорчивыми. Вследствие многолетних гонений на веру, молокане не любили показывать свои чувства, эмоции и религиозные обряды посторонним.

Переплетением судеб и родства может служить и моя родословная по материнской линии, уходящая корнями в донское казачество. Младший троюродный брат Герасима Прокофьевича Савельева, основателя рода известных исследователей донского казачества, Федор Наумович Савельев попал в Чухур-Юрт в юном возрасте в числе первых переселенцев из Дона. Здесь он женился на местной жительнице Ксении Корневой, представительнице переселенческой семьи ставропольских казаков. В числе нескольких других детей у них родилась дочь Евдокия Федоровна Савельева (1884 – 1968) – моя будущая бабушка. В числе первых переселенцев попал в Чухур-Юрт из станицы Николаевской Всевеликого Войска Донского и молодой Михаил Федорович Шевердяев. Здесь он женился на дочери донского казака Семена Половинкина – Ксении. Их третий сын Иван Михайлович Шевердяев женится на казачке Марии Дириной из села Марьевки, расположенного между Чухур – Юртом и Шемахой и заселенного староверцами-казаками, переселенцами из центральных районов России. Пятым ребенком в их семье рождается Семен Иванович Шевердяев (1883 – 1943) – мой будущий дедушка.

Таким образом, даже на примере моих прабабушек и прадедушек можно убедиться, что в конце XIX века в Чухур – Юрте почти все молокане состояли в дальнем родстве, так как в каждой семье имелось не менее шести – девяти детей. Например, среди коренных жителей Чухур-Юрта можно найти такие случаи родства древних казачьих родов: Семен Михайлович Дирин (1932 г. рож.), жена Надежда Яковлевна Половинкина (1932 г. рож); Яков Васильевич Юрин - крестьянин, молоканского вероисповедания, в браке с Марией Васильевной Дириной имели девятерых детей; Тимофей Яковлевич Юрин в браке с Екатериной Васильевной Дириной имели шестерых детей. Яков Сергеевич Дирин (1902 г. рож.) и Анастасия Дирина проживали в селе Чухур-Юрт до 1988 года.

В семье Семена Ивановича Шевердяева и Евдокии Федоровны Савельевой с 1901 по 1930 годы родилось четырнадцать детей, шестой из которых была моя мать – Анастасия Семеновна Дик, урожденная Шевердяева (1913 – 1996). Первые старшие дети Федор (1901-1903) и Екатерина (1904 – 1906) прожили всего по два-три года. В семье оставался старшим Николай (1906 – 1982), который рано «подался на заработки». Практически Федор (1909 – 1945), Екатерина (1911 – 1927) и Анастасия (1913 – 1996) сами воспитывали своих восьмерых младших братишек и сестренок. Несмотря на многодетность, семья была зажиточной. Семен Иванович, глава семейства, всегда любил подчеркивать свое знатное казачье происхождение и, в свободное от работы время, ходил медленно и важно. Это был глубоко верующий, образованный и начитанный человек, прекрасный семьянин и хозяйственник, трудолюбивый и мастеровитый труженик, добрый, но строгий в отношении любой несправедливости и непослушания со стороны как жены и детей, так и родственников и подчиненных. К началу первой мировой войны Семен Иванович уже мог позволить себе приглашать наемных рабочих до трех-четырех человек на период уборки урожая. Рабочие «столовались» в семье, только за отдельным столом. В хозяйстве уже имелось несколько лошадей и волов, домашняя птица, пару телег и несколько хозяйственных построек во дворе. Для Чухур – Юрта это было не удивительно, хотя среди сельчан были и менее зажиточные, и бедные крестьяне.

События Октябрьской революции и гражданской войны не обошли село стороной. Молокане, волей или неволей, были вовлечены в кровавые межнациональные распри 1918 – 1920 годов; их, как и многих зажиточных людей, постигла участь раскулачивания и репрессий. Несколько раз многодетную семью Шевердяевых, за то, что они прятали выращенное собственными руками зерно для пропитания 12 детей, ставили к стенке сарая и «расстреливали» по верх голов. По личным воспоминаниям моей матери, Анастасии Семеновны, в один из очередных подобных «расстрелов» красноармейцы, среди которых были и двое местных жителей, хорошо знающих трудолюбивую и верующую семью Шевердяевых, заставила встать к стене дома Семен Ивановича, Евдокию Федоровну и пятерых их детей: Федора (1909 – 1945) с Михаилом (1915 – 1958) на руках, Екатерину (1911 – 1927) и пятилетнюю Анастасию (1913 – 1996) с новорожденной Марией (1918 – 1923) на руках. Сделав несколько залпов из винтовок над головами, закричали: «Где остатки хлеба? Признавайся! Следующий залп на десять сантиметров ниже – кто меньше ростом тому повезет!». Штукатурка, отбитая от стен пулями из винтовок, запорошила глаза и головы детей. От увиденного и услышанного из уст некогда бездельника и лодыря, а ныне красноармейца, Семен Иванович медленно присел возле стены дома, который выстроил своими руками, потерял сознание и… поседел за несколько минут. Зерна уже не было совсем, «раскулачники» вывезли полностью весь запас зерна на год. После этих событий, в течение нескольких лет семья так и не смогла оправиться от стрессов и разгрома домашнего хозяйства, жила впроголодь до 1924 года. Благодаря поддержке родственников из семей Свихнухиных, Шевердяевых, Дириных, Савельевых и Половинкиных все двенадцать детей Семена Ивановича и Евдокии Федоровны выжили и встали на ноги. В 1922 году в семье ближайших родственников моей матери, её сестер и братьев, родился Николай Петрович Шевердяев – будущий Героя Советского Союза. Во время Великой Отечественной войны Н.П. Шевердяев служил в штурмовом авиационном полку, участвовал в боях в Заполярье, под Ленинградом, в Польше и в Германии. На своем боевом самолете ИЛ-2 Николай Петрович совершил 132 боевых вылета. За мужество и отвагу был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Красной Звезды и Отечественной войны. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 августа 1945 года Н.П. Шевердяеву было присвоено звание Героя Советского Союза. После войны вернулся на родину, служил в авиации Закавказского военного округа, а после увольнения в запас работал на одном из бакинских заводов. В возрасте 64 лет скончался в Баку и похоронен на Аллее почетного захоронения № 2.

К 30-м годам в Чухур - Юрте появился деревянный магазинчик и две продуктовые лавки. Село постепенно разрасталось, а молокане «уходили в себя», т.е. стали исполнять свои обряды тайком от новой власти. Теперь село уже почти ни чем не отличалось от сотен других сел на Кавказе. Здесь давно уже существовал колхоз, несколько «казенных» артелей. В конце знаменитой «Нахаловки» (так называлась одна из главных улиц Чухур – Юрта) выстроили маслобойку, а за селом появились хозяйственные постройки тока (хранилище зерна) и пару силосных ям для хранения корма колхозного скота. Теперь дома подступали почти к берегам озера и до небольшой речушки за огородами «Нахаловки». Старинный родник чистой воды в центре села обложили кирпичом, а до самой Шемахи сделали хорошую грунтовую дорогу. Жизнь постепенно переходила в новое русло.

Именно в этот период многие сельчане стали переезжать в районный центр Шемаху, на стройки молодого города Сумгаита или в столицу Азербайджана Баку. Десять детей семьи Семена и Евдокии Шевердяевых обзаводились семьями, большинство из них в 30-40-е годы покинули Чухур – Юрт. Все они не являлись яркими сторонниками раскольничьих догматов, но каждый из них был носителем семейных традиций своих родителей, дедов и прадедов. Продолжателями именно этого рода Шевердяевых стали сыновья Николай, Федор, Михаил и Иван. Самый старший - Николай Семенович Шевердяев (1906 – 1982) женился на потомственной казачке Аграфене Бучнивой (1908 – 1989). В их семье родилось десять детей – Борис, Анастасия, Федор, Семен, Михаил, Иван, Валентина, Надежда, Александр и Николай, которые почти все остались проживать на территории Азербайджана до наших дней. Федор Семенович Шевердяев (1909 – 1945) женился на Марии Яцкиной (1915 – 1979). В совместном браке имели двоих детей – Анну и Владимира. Вся семья осталась в Азербайджане. Екатерина Семеновна Шевердяева (1911 – 1927) прожила всего 16 лет.

Моя мать – Анастасия Семеновна Шевердяева (1913 – 1996) еще в юности переехала в Баку. Здесь познакомилась с выходцем из семьи немецких протестантов Дик Франц Корнеевичем (1905 – 1973) и вышла за него замуж. Они прожили в Баку всего несколько лет. Здесь родилась моя старшая сестра – Елена Францевна Дик (Железняк) (1939 г. рож.). Франц Корнеевич занимал высокий пост в системе энергоснабжения Закавказской магистрали и был глубоко верующим человеком. Именно за это его семья подверглась репрессиям в предвоенные годы и была выслана в Казахстан – Кустанайскую область, Тарановский район, село Ново-Ильиновку. Здесь в военное и послевоенное время в семье Франца Корнеевича и Анастасии Семеновны родилось еще шесть детей, но выжили и вышли в самостоятельную жизнь только четверо – Елена Францевна, Геннадий Францевич (1947 г. рож.), Петр Францевич (1952 г. рож.) и Николай Францевич (1954 г. рож.) Судьба распорядилась так, что в настоящее время Геннадий Францевич со своей большой семьей проживает в Германии, Петр Францевич с женой Татьяной Яковлевной Холодковой (1947 г. рож.) проживают в Казахстане. Елена Францевна с мужем Петром Павловичем Железняк (1938 г. рож.) и двумя детьми – Сергеем и Татьяной в 1973 году переехали на землю своих предков по материнской линии – в село Пешково Азовского района Ростовской области. Ныне они проживают в г. Азове. С 1974 года вначале в селе Пешково, а затем в Азове проживаю и я – Николай Францевич Дик (1954 г. рож.) со своей женой Татьяной Ивановной, урожденной Тарасенко (1953 г. рож.). В 1976 году на берега Тихого Дона возвращается и Анастасия Семеновна Шевердяева (Дик) – первая потомственная казачка из рода зажиточных казаков Шевердяевых станицы Николаевской Ростовской области, сосланных на Кавказ еще в 1830 году.

Михаил Семенович Шевердяев (1915 – 1958) женился на Марии Ивановне Ившиной и у них в городе Баку родился сын Александр. Мария Семеновна Шевердяева (1918 – 1992) вышла замуж за Василия Ивановича Иорина, у них родилось два сына – Николай и Борис. Вся семья долгие годы проживала в Чухур – Юрте. Анна Семеновна Шевердяева (1920 – 1999) дважды выходила замуж: вначале за Бориса Петрова, затем за Якова Моргунова, жителя с. Чухур – Юрт, и имела двоих детей - Инну (1938 г. рож.) и Анатолия (1953 г. рож.). Они долгие годы проживали в г. Гродно в Белоруссии и в 1979 году переехали в г. Азов. Таким образом, уже второй представитель потомков донских казаков возвратился на Дон. Инна Борисовна Пряжникова (1938 г. рож.), дочь Анны Семеновны и моя двоюродная сестра, и сейчас проживает в селе Кагальник Азовского района.

Аграфена Семеновна Шевердяева (1921 – 1956) вышла замуж за Петра Каза и прожила свою жизнь в Баку. Интересен такой семейный факт, что при моем рождении тетя Груня гостила у нас в семье в Казахстане и была свидетелем моего рождения в поселке Ново-Ильиновка. Надежда Семеновна Шевердяева (1924 – 1996) вышла замуж за Василия Рогач и у них родились две дочери – Евгения и Ольга. Надежда Семеновна была ветераном войны, многие годы проработала бухгалтером. Проживая в Баку, в конце 70-х годов вся семья была вынуждена переехать в г. Азов. Ныне Евгения Васильевна (1947 г. рож.) с двумя детьми и Ольга Васильевна (1952 г. рож.) с сыном проживают в г. Азове, связав свою жизнь с учительской профессией. Пелагея Семеновна Шевердяева (1926 – 1929) прожила всего около трех лет. Екатерина Семеновна Шевердяева (1927 – 2001) вышла замуж за своего односельчанина Николая Дирина и у них родилось трое детей – Александр (1948 г. рож.), Татьяна (1953 г. рож.) и Михаил (1959 г. рож.). Большую часть своей жизни они прожили в г. Баку. Интересен еще один семейный факт, когда мне довелось в конце 70 –х годов присутствовать в г. Москве на свадьбе своей двоюродной сестры Татьяны Николаевны Дириной. Она выходила замуж за Александра Юдина, выходца из семьи молокан села Чухур – Юрт и на свадьбе присутствовали несколько старожил этого села, проживающих в те годы в Москве. Удивительно, но старики сохранили все молоканские традиции песнопения и кулинарии, поэтому мне посчастливилось впервые прикоснуться к истинным истокам веры и традициям молокан, потомков донских казаков. В середине 80-х годов Екатерина Семеновна также перебралась в г. Азов на землю своих предков. Самый младший в семье Шевердяевых Иван Семенович Шевердяев (1930 – 1999) женился в г. Баку на Людмиле Цюренко и у них родилось двое детей – Ольга (1957 г. рож.) и Вячеслав (1966 г. рож.). В 80-х годах они всей семьей также переехали в г. Азов.

Таким образом, к концу 80-х годов на земле предков в г. Азове проживали семьи пятерых детей рода Шевердяевых. До конца своих дней они оставались очень дружными братьями и сестрами, хранившими в своих семьях многие старые молоканские традиции. Всех их отличало воспитанность и добродетель, человечность и гордость за своих предков. Прожив сложную жизнь, имея разных по вероисповеданию и происхождению мужей и жен, они отличались общительностью и коммуникабельностью, особым отношением к воспитанию своих детей, уравновешенностью и рассудительностью. Все они старались ходить медленно и не сутулясь, как бы подчеркивая свое родовое происхождение. Почти еженедельно Анастасия, Анна, Надежда, Екатерина и Иван собирались вместе в одной из семей. Все они сохранили христианские традиции своих родителей и помнили многих односельчан. Но самое любимое занятие всех нас, родных и двоюродных братьев и сестер, было прослушивание песнопений своих дядей и тетей. Среди песен можно было услышать и старые обрядовые молоканские песни, и новые христианские песнопения. Именно в эти минуты любой из нас прикасался к самым древним истокам донского фольклора, прошедшим через столетия и пучину времен. К сожалению, к началу XXI века не дожил никто из них.

В силу ряда объективных причин и обстоятельств нам, их детям – двоюродным и троюродным братьям и сестрам, потомкам по женской линии старинных донских казачьих родов Шевердяевых, Дириных, Иориных, Савельевых, Кастрюлиных не удается сохранить молоканские традиции и обычаи. В наших семьях и в семьях наших детей они почти полностью исчезли. Многие из внуков моих родных и двоюродных братьев и сестер даже и не знают, что являются потомками по женской линии именно донских казаков. А как хочется, чтобы память о наших предках передавалась из поколения в поколения еще долгие годы.

Литература.

1. Архив ГУ Наместника Кавказского, том X, изд. под ред. пред. комиссии дейст. стат. советника Ад. Берже. - Тифлис, тип. Канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1885.

2. Иванова О. В. . Особенности жизни в сельских общинах русских-сектантов Закавказья: традиции и инновации. // Сборник трудов Института-этнологии и антропологии имени Н.Н.Миклухо-Маклая РАН. - Москва, 1992.

3. Кастрюлин Н. Судьба вынужденных переселенцев. (Как политические события сказывались на судьбе нашей семьи). Интернет-ресурс по адресу: http://www.proza.ru/avtor/nikcem

4. Самарина О.И. Общины молокан на Кавказе: история, культура, быт, хозяйственная деятельность. Диссер. на соискание уч. степени канд. истор.наук. – Ставрополь, 2004.

5. Семенов И.Я. История закавказских молокан и духоборов. – Ереван, 2001.

6. Семейные архивы семей Ф. К. Дик и В.А. Рогач.

7. Ювачев И.П. Закавказские сектанты. // Исторический вестник. - Санкт-Петербург, 1904, № 2.